В троллейбус, едущий по вечерней Рязани в воскресенье, зашли мама и сын (года 4) и сели за нами. Ребенок явно был расстроен, хныкал, не хотел сидеть спокойно, мать никак не могла его успокоить. "Капризный какой, небось игрушку не купили", - подумала я.
Погрузилась в судоку, из головы ушли лишние буквы, и тогда я услышала, что говорит ребенок сквозь всхлипы.
- Маааамааа, ыыыыээээээ!
- Тише ты, успокойся.
- Мама, я хочу к папееееееее, мама, где папааааааа?!
- У нас больше нет папы, он теперь чужой человек.
- Оооооыыыуууууууу!! (страшно подумать, он кричал почти тихо, скорее ныл, но я никогда не слышала такой концентрации страха, безысходности и боли)
- Тсссс, тихо (мать взяла сына за руку)
- Мамаааа, я хочу к папеееее! Плохо без папыыыыы!
- Он нас больше не любит.
- (какое-то свистящее хрипение) Но я его люблюююю! Я люблю папууууу!
- А он тебя не любит.
Ребенок замолчал, только хлюпал носом, подвывал и похрипывал.
Через некоторое время он снова завопил.
- Мама, я люблю папууу!! Ууууууууыыы! Люблююююююю! (дальше было нечто нечленораздельное)
- Успокойся, сейчас приедем, я почитаю тебе книжку.
- Что мы теперь будем делать?
- Почитаем, ты поможешь маме с вещами. Ты же не бросишь маму?
Мальчик, кажется задумался, засопел.
Мы вышли на нашей остановке.
Я, черт побери, никогда в жизни такого не встречала, даже не представляла. Удивил голос матери, спокойный, безумно спокойный, как будто она говорила на автомате, ни о чем не думая.
Я сидела, как парализованная, забыв о судоку, и вслушивалась в надрывную какофонию детских страданий. Все это неправильно, чертовски неправильно.
Willkommen in der Wirklichkeit?..
Неправильно. Но мать, наверное, тоже пережила своё.
Чертовски жаль.
Я думаю, что было бы странно, если бы они оба в троллейбусе рыдали. Маме теперь надо быть сильной. Всё правильно.