Прозой...

Закрывать глаза и видеть расстилающуюся за ними пустыню. Это неприятно и стыдно. И опускай – не опускай их теперь – ничего уже не поделаешь. Самостоятельно ее не стряхнешь с плеч, не получится просто так отогнать от себя это пресловутое видение. Оно исходит откуда-то... Нет этого места в моем теле, на самом деле, нет. Только кажется. Но как же так? И что случилось с пейзажами заснеженных лесов, ветреных полей, оранжевой травы, далеких туманных гор? Бурные потоки воды, холодной и нагретой, нервозной под солнцем или темное море воды бесконечного океана, просто ручьи - неподвижная синяя толща. Было много воды. Все успело так измениться? Это самое плохое, когда чувствуешь безвозвратность, очень-очень близко. От одного вида ее хочется плакать, но не громко, про себя. А иначе не имеет смысла, пустынный пейзаж впереди не предполагает ответа. Он непритязателен, он ничего не ждет и ничего не хочет. Здесь не жарко, не тяжело физически и духовно, не мучает жажда. Здесь как-то безразлично… даже само понятие – свет, например, - для него неестественно, что уж говорить о другом. А я ведь никогда не разделял того преувеличенного отношения к значению световых пятен нашей жизни, но сейчас лишиться и возможности вспомнить о них для меня невыносимо. Да, а смотреть приходится… Скорее, ощущать наличие взгляда, четкого, жестко фиксирующего самого себя и пустыню вокруг. Неуютно мне, тянет. С другой стороны не удивительно, наконец, оказаться посреди ее угрюмых натруженных поверхностей, потому как раньше она уже проступала на периферии иных видений страшных и не очень, тревожных снов. Я охватывал ее кусками разной величины, правда, в них всегда была какая-то незавершенность. Тогда, закрывая глаза, я видел многих людей. Они как будто жили там естественно для себя, ни о чем не думали, ни о чем не волновались. Порой, я пробовал разговаривать с ними, рассказывал истории о себе, своих близких, они кивали, кто-то даже хлопал в ладоши. Неловко так, как человек с серьезным нарушением моторных функций. Ну, и? Что-то случилось и с ними. Один раз. Хотя вот об этом я не переживаю. Вероятнее всего, им лучше там, где они сейчас. Так же, как и мне лучше здесь. Как много их, раскиданных по пустыне. И никто не переживает. Да, господи, никто не знает о нас. И не должен знать. И мы друг о друге не знаем ровным счетом ничего, кроме, пожалуй, впечатления присутствия от этого места. Или это только мое? Мне же повезло. Я видел. Я наблюдал за теми, кто стоит посреди этой местности, почти не двигаясь, непрестанно созерцая одну и ту же угрюмую опустошенную даль. Видел их ряды, построенные кругами на ее блюде, направленные к единому центру. Наверное, в этом одном заключалась угроза, которой я, увы, не осознал. Так легко и естественно однажды отвернуть взгляд навстречу тому, что занимает все их внимание.

Ложечка:




красиво, правда?