Стихи мои пафосные..., Предупредила уже: пафосные!!! Опции

[NatalyII]

Несколько лет только тем и занималась, что писала этот цикл, - он длился и не давал обрубить концы. Это было такой большой частью моей жизни, что самой странно. (Понятно, что здесь только несколько стихотворений.)

76
Ты для меня как пытка припасен
На пустырях, во вьюжных катакомбах.
Смеркается легко. Весь город в тромбах,
В истлевших комьях сорванных знамен.
Весь город плотной плотью заселен,
На атомных ее рисуют бомбах, –
Но продраны чулки, и зубы в пломбах.
А нас с тобой объединяет сон.
Вот там темно. Там теснота и пыль.
Там рдяный влажный лист созрел для муки,
Там шепотом зовут по именам.
Закатный блик вползает на бутыль.
И тишина нам развязала руки,
И вот – их вместе связывает нам.

77
Смотри – нас распинают на мостах,
Сквозь хаос снега мы глядим друг в друга,
И с наших тел снимает маску вьюга,
В котел реки роняя белый прах.
Так гвозди забивают впопыхах,
А плоть сопротивляется упруго.
Мне больно, – значит, я твоя подруга,
Твоя свеча в бескрайних сквозняках.
Нас и последний ангел не хранит.
Есть боль и смерть, и нет других пожиток
У нас, – но не должно быть ничего.
Железо к телу льнет, и жжет гранит,
И небо молча свертывает свиток,
Со всех сторон нас кутая в него.

85
Внутри сейчас такая пустота,
Что тишиной становится разлука.
Все чередом проходит, – даже мука
Концерт твоей судьбы читать с листа.
И все-таки – какая немота,
Какой обрыв, где нет уже ни звука.
Сюда Амур прицелился из лука,
Стрела летит, – ан комната пуста.
С усилием я вспоминаю снова,
Как, угасая, изменялось слово,
Как свет экрана лился из угла.
Ты защищен такими миражами,
Что рухнет птица в бездну между нами. –
Быть может, это молодость ушла.

94
Я постигаю суть твоих причуд,
И потому прощенья мне не надо.
Тем более – на что она, пощада,
Раз все равно потребуют на суд?
О, как я загляделась в твой сосуд, –
Густеет сок в цветных разводах яда.
Я окунусь в тебя, моя отрада,
И пусть меня казнят за этот блуд.
Яд входит в кровь, сквозь кожу просочась.
Какая чистота, какая грязь,
Какой огонь. И музыка без края
Перелилась внезапно за края,
И где теперь весь мир, и где там я,
Бредущая окраинами рая?

109
Сползаю к основанью февраля
И вновь о время обдираю руки.
Все летописи пишутся в разлуке,
Вот почему в крови у них поля.
Ты тоже начинаешься с нуля –
Не отрицай. И в мире нет науки,
Чтоб пополам разрезать эти муки,
Ни имени, ни крова не деля.
Бессмертна вечность, но она пройдет.
Прах наших тел удобрит огороды,
И мрамор городов уйдет на дно.
Сомкнулись стены за спиной. Вперед
Идем мы в опьяненье несвободы –
Нет яда крепче, чем ее вино.

127
Нет времени подумать о судьбе,
Нет времени подумать о расплате.
Истрачены грехи. И в результате
Остались только мысли о тебе.
И вот – как пьяный ангел – на трубе
Сижу и плачу. Все сейчас некстати.
Ведь у меня – заплата на заплате,
А у тебя, наверно, лев в гербе.
Все правильно. Но что поделать мне?
Мы божьи твари – так по чьей вине
Я недобра, охальна и упряма?
И пусть я низко голову несу, –
В тебе я заблудилась как в лесу,
Как в городе, как в колоннаде храма.

134
Я не настоль дерзка – тебя обнять
Здесь, на пустой арене, в круге света,
Когда не плоть – сама душа раздета,
А зрителей несчитанная рать.
Их взгляды входят в грудь по рукоять.
Так непосильно тягостно все это,
Что эшафотом кажется планета.
Но место встречи поздно изменять.
Я на колени падаю в песок.
Ты надо мной. Ты молод и высок.
Я безоружно руки опустила.
По телу словно воск течет жара –
Со всех сторон слепят прожектора.
Нас окружают тени и светила.

138
Не хочешь ждать. И я тебя не жду.
И вниз лицом лечу во мрак провала.
Разрушен мир, где я тебя узнала –
Мою благословенную беду.
Кто в нас с тобой испытывал нужду
И сделал нас чужими для начала?
Мы – две частицы общего обвала,
Две малых жертвы страшному суду.
А там – такие толпы между нас,
Такие расстояния и сроки,
Такие казни и такая ложь,
Что – пусть единый выпадет нам час,
Пусть наша кровь сольется в водостоке –
Ты все равно ко мне не подойдешь.

174
Вселенная мне выделила часть,
И я меж звезд как равная старею.
Вот бездна бездн, а что мне делать с нею?
Ведь больше чем поднимешь не украсть.
Осенние леса меняют масть,
Дождь, сзади налетев, целует в шею.
Вот так и я тобою овладею,
Когда пойму, как делается власть.
В пустые руки неба и воды
Мы брошены случайным подаяньем,
И время далеко нас занесло.
Где тот гранит, что сохранит следы,
Оставленные сталью и дыханьем,
Где тот янтарь, что сохранит тепло?

190
Из разоренных осенью лесов
Отравленная вылетает птица.
Смотри, мой друг, она тебя боится,
Она кричит, что голос твой суров.
И все равно – прими ее под кров.
Твой подоконник будет ей больница.
Ты дашь ей яду светлого напиться,
Чтоб ей упасть под бременем даров.
Она лежит, изгнанница лесная,
Где небеса кончаются, не зная.
Два яда в ней мешаются в одно
Тяжелое, смертельно-золотое,
Желанное, проклятое, земное
Любви необоримое вино.

314
Дай, за руку возьму тебя, мой враг.
Всему конец приходит слишком скоро.
Я тороплюсь, и в этом нет позора.
Ведь что любовь, когда и смерть – пустяк.
Но что же делать, если губы так
К губам прильнули, не окончив спора!
Я на суде не слышу приговора –
Ты повернул меня лицом во мрак.
Пусть нет у нас ни времени, ни сердца,
Мне от тебя никак не отвертеться.
Мои колени у твоих колен.
Ты отдал мне все пытки мирозданья,
Всю боль огня, весь свет его пыланья.
Я ничего не дам тебе взамен.

385
Ты вышел в битву воином ночным.
Вокруг цвели безбожные знамена,
И наземь звезды падали без стона,
И в трещинах небес клубился дым.
Повержен мир – но мы еще стоим.
Так меж руин еще стоит колонна.
Я знаю, твоя воля непреклонна –
Восторжествуй над жребием моим.
Среди бессчетных тел недавней сечи
Шагни ко мне, возьми меня за плечи,
Прости, убей, бессмертью научи.
Смешались с прахом боевые кличи,
И нету у тебя другой добычи
В последней, нескончаемой ночи.

389
Я на тебя смотрю который год –
На это, слава богу , нет запрета.
Пройдет вся жизнь, и снова будет лето,
И кто-нибудь взойдет на эшафот.
Река времен неистово течет –
Давай вдвоем пойдем вдоль парапета.
Ты говоришь: «Мне неугодно это,
Я на добычу падаю с высот».
Наверно, мы с тобою оба правы:
У нас такие разные забавы –
Ты любишь тайну – я люблю ответ.
И ничего не стоит это пламя,
Горящее во мраке между нами.
А больше ничего меж нами нет.

391
Тебя я поджидаю у окна –
Так медлит темный яд в резном флаконе.
Я им хочу смочить свои ладони,
Чтоб кожа напряглась, обожжена.
Приходишь ты. А в доме тишина.
А на обоях тень твоя в короне.
Я обернулась, я сижу на троне,
Я в твой жестокий жребий влюблена.
Побудь со мной. Уйми мою тревогу,
Что каждый вечер тьма идет к порогу
И в комнатах садится у стола.
Плотней прильни к губам, моя отрада.
Они горьки от медленного яда
Как море, как отчизна, как зола.

408
И мы с тобой останемся вдвоем.
Нас будет гибель искушать ночами.
Чудовища во тьме придут за нами
Сквозь твой имперский город напролом.
А мы стоим на пустыре глухом
Как ангелы с поникшими крылами.
Нас небо обступило облаками,
И льнет к рукам разгоряченный гром.
Не говори, не отвечай – доколе
Простерся океан моей неволи.
Я буду жить в неведенье судеб.
Довольно знать, что ты предвестник горя.
Я все равно приму его не споря
Обеими руками будто хлеб.

419
Я в лабиринте вероломных дней
Пути твои безбожные целую.
Я подняла приманку золотую,
Признав ее погибелью моей.
И грянуло! У ног клубится змей,
Обломки солнц летят сквозь тьму глухую.
Я тоже это царство завоюю –
Оно лежит меж нами как трофей.
Неистребимо жгуч, смертельно сладок
Вкус всех твоих загадок и отгадок.
Они твою предсказывают власть.
Скользя рукой по камню парапета,
Иду сквозь вихри холода и света.
Хочу звезду судьбы твоей украсть.

423
Однажды с неба пепел упадет,
Гася глаза, окутывая плечи.
И будут о тебе ночные речи,
Покуда прахом не забьется рот.
О гибельный! Иди на эшафот,
Встань в пламени, открой лицо картечи.
Все это меньше нашей первой встречи –
Она в последний суд произойдет.
Пронижут воздух трубные раскаты,
Сыны греха познают страх расплаты,
Разящий свет взойдет из книги книг.
Взрастут на поле тьмы орудья пыток,
И ангелы свернут небесный свиток,
И наши взгляды встретятся на миг.

436
Сегодня ночью плакали ветра
Про непосильность жребия земного,
И звезды между туч цвели сурово
Как искры погребального костра.
А может быть, нам встретиться пора?
Мне горек мед несказанного слова.
Иль стих не стоит лезвия стального
Тяжелого как битва топора?
А впрочем, кто измерит вес и цену,
Где кони в прах степей роняют пену,
Грохочут трубы, вороны летят,
Их перья темным пламенем объяты.
И кровь врага твои пятнает латы
Неистовыми знаками утрат.

[Lady-charmed]

NatalyII, давно так не было приятно читать женские стихи о музе) Сразу напомнила Ахматову, когда-то я сурьёзно так рассматривала эту тему в её творчестве.
Всё замечательно, но есть вопрос: ты явно не будешь ставить что попало в стихотворение такого слога. "Шмотки" там намеренно?) Немного картину портят, имхо.
А вообще, конечно, просто *__*

[NatalyII]

Lady-charmed, спасибо!

есть вопрос: ты явно не будешь ставить что попало в стихотворение такого слога. "Шмотки" там намеренно?) Немного картину портят, имхо

Я молвлю музе: будь покорна,
Носи за мной двуручный меч,
И шмотки, и венец из тёрна,
И слушай царственную речь.

Lady-charmed, тут ведь очевидная ирония: "шмотки - царственная речь", не говоря уже о двуручном мече и венце из терна. Это из ряда "и чтобы мне Золотая рыбка служила и была у меня на посылках". Если бы не было слова "шмотки", я бы смотрелась как пафосная дура! Именно это портит множество готишных стихов, авторы которых не чувствуют, чего текст требует. Или, вернее, чего муза требует, вредина разэтакая. Я долго не могла понять, почему я не могу писать полноценные готишные стихи. Недавно просекла, что их авторы 1. воспринимают как трагедию то, что я воспринимаю как позитиффф и 2. воспринимают все всерьез и некритически. Поэтому мне пришлось писать невсерьез, чтобы добиться готишности. Вот примеры из моей поэтической жизни (я их специально написала для сообщества темной поэзии на mail.ru):

Пример 1.

ИЗ СКЛЕПА

Постылый склеп, зачем я здесь одна?
Истлел атлас, распались прахом розы.
Во тьму глубин, не достигая дна,
Текут мои безудержные слезы.

Соленый вертикальный тот поток
Не пересечь вовек ладье Харона.
Мой инфернальный жребий так жесток,
Как глохнущее в безднах эхо стона.

Несчастная! Низвергнута во мрак,
Я стала безнадежности добычей.
Отсюда мне не вырваться никак -
Бессмертной повелительнице личей.

Пример 2.

I
Темна она, вампирская любовь,
Которой вы ни разу не вкусили.
Темна как ночи в подземельях. Или –
Она темна, как спекшаяся кровь.

Я на бессмертье обрекаю вновь
Того, кого земные упустили.
Ты был как пламя среди смертной пыли –
Теперь пылать во тьме себя готовь.

Мне безразлично, сам ли ты захочешь
Лететь со мной вдвоем средь эти ночи,
Сады ночей, которым нет числа.

Уже я раньше выбирала дважды,
С кем разделить восторг и ужас жажды.
Но вот настал твой час – и я пришла.

II
Темна она, вампирская судьба.
Придет рассвет – и прахом станет тело.
О, как презренны люди! Нет им дела,
Каких была я радостей раба.

Гляжу вокруг – еще хранят гроба
Тех, в чьи глаза я сотни лет глядела,
Кто шел за мной до этого предела,
Где безнадежна всякая мольба.

Никчемный мир, прибежище пустое
Тех, кто мечтает только о покое,
Как ты посмел лишить меня того,

Кто был моим здесь, в тишине гробницы,
Единственным, с которым не сравнится
Вовеки никакое существо.

Вот в этих стихах не может быть употреблено слово "шмотки". потому что их пафос носит заведомо шуточный характер и, соответственно, требует могильной серьезности! (Несмотря на описание феноменального потока слез в первом стихе...))) Кстати, второй пример звучит более серьезно, чем первый, но штука в том, что я не отождествляла себя с героиней, хотя обычно всегда отождествляю себя с героем стиха, что сильно прибавляет весу. Если автор не отождествляет себя с "мадам Бовари" - то это тренировка на кошках-копилках. Вот моя вампирша - вампирская кошка-копилка, хотя и готишная.)))
Но, кстати, стихотворение "Музыка" было написано для того же сообщества темной поэзии, но оно с первой же строчки пошло по другим рельсам.

[Lady-charmed]

NatalyII, а ты чувствуешь текст и стихи куда более чутко, чем я)) Восхищена Забираю назад глупые слова. Мне до тебя ой как далеко)
Out of char: мадам Бовари ужасна) А твои стихи -

Сообщение отредактировал Lady-charmed - 9.02.2010 - 14:06

[NatalyII]

Lady-charmed, служу Советскому Союзу!

[Heromant]

NatalyII
браво
я ваш поклонник.

[NatalyII]

Heromant, спасибо!


В мое лицо бессонница летит,
Из тьмы небес сорвавшаяся птица.
Никто не скажет, сколько ночь продлится,
Когда звезда до пепла прогорит.

Идти, не ощущая холод плит,
Ночным теням не вглядываясь в лица.
Каким лесам опасть, камням разбиться,
Пока все, что болело, отболит?

Сказал бы кто, что к этому зимовью
Ведут пути, забытые любовью,
Что не свернуть, назад не повернуть.

Но говорят - и это лечит время.
Огонь дотлеет, расточится бремя,
В беззвездный океан вольется путь.

Сообщение отредактировал NatalyII - 9.03.2010 - 09:47

[Кэлпи]

NatalyII, Вы же знаете, что я скажу. Ваши стихи - редкостны. В них я погружаюсь, как в музыку, как в сон, и, когда стихотворение заканчивается, просто физически ощущаю пробуждение (да-да, переход в реальность, легкий озноб, желание потянуться).
Спасибо огромное за целый мир!

P.S. Этот сонет вызвал в моей памяти клип Аннушки-Варни "The Goat".

[Sword]

NatalyII, еще один просто чудесный стих

[December]

NatalyII, мне нравится особенно последнее, хотя вот эта строка немного режет мое ухо

Пока все, что болело, отболит?

[NatalyII]

Кэлпи, Sword, December, спасибо!
December, у меня звуковая сторона стиха всегда была в загоне. Это мрачный факт моей поэтической биографии. Боюсь, природу не переделать...

Обрывается день, уцелевшие смотрят с обрыва.
Встретят взор пустоты - содрогнутся и взгляды отводят.
Все пройдет, говорят, и еще говорят, что мы живы.
Может, это и так, только правда, что силы уходят.

Почему мы считаем, что кто-то сильнее, чем смерть.
Сколько можно кичиться вот этою бренностью плотской.
Все, что нам остается, - сгорать и на пламя смотреть.
Но какой бы здесь ни был размер, мне не нравится Бродский.

[Кэлпи]

Печаль и ирония - весьма изысканное и гармоничное сочетание.

[a kappella]

Все, что нам остается, - сгорать и на пламя смотреть.
Но какой бы здесь ни был размер, мне не нравится Бродский.

О_о
Неожиданный финал
Из этого стиха получилась бы хорошая песня.

[NatalyII]

Кэлпи, a kappella, спасибо!

Неожиданный финал

a kappella, , когда я начала писать стихотворение в этом другом размере, мне тут же бросилось в глаза, что получается какой-то Бродский.) Сначала я думала, что придется сделать комментарий, что так вышло из-за размера, который я решила попробовать, а не потому, что я его фонадка. Но стих с пояснением - это не гуд. И тогда я решила все разъяснить в теле стиха.)))

18.12.2009

Еще одна наследница зимы
Идет сквозь ночь по берегу пустому.
Слепые говорят - дорога к дому,
Но этот дом затерян в сердце тьмы.

И тщетно говорить, что это мы,
Бредущие к бездонному разлому.
Мы только тени, преданные злому,
Мы только прах на дне пустой сумы.

Во всех боях и на любом концерте
Мы без конца вдыхаем воздух смерти
И ждем ее, - но не приходит смерть.

Уходят прочь растраченные годы.
Мы не готовы в небеса свободы
Ценою крыльев вырваться посметь.

28.02.2010

К МУЗЕ-3

Ты муза - так чего тебя жалеть?
Клинок судьбы, ты создана для боя.
Волос тяжелых меркнущая медь -
Вот все, что остается за тобою.

Ты бродишь лабиринтами ночей,
Ища неугасающих пожарищ.
О, божество незапертых дверей,
Ты зла, как жизнь, и в этом - мой товарищ.

Я тоже этой кары не терплю,
Хотя она обернута в зарницы,
Хотя мы сами говорим "Люблю"
И видим взлет волны и гибель птицы.

Но что поделать, если эти рвы
Нас так непоправимо разделили,
Как будто нас растаскивают львы,
И нам не повстречаться и в могиле.

Но что поделать, если эти сны
Опять нас грудью сталкивают в схватке,
И небеса становятся тесны,
И смерть опять лежит в сухом остатке.

И что мне остается? Лишь тетрадь,
Где путь к тебе словами изувечен.
И грех тебя по имени назвать.
Но все равно и застрелиться нечем.

[FREUDE]

NatalyII

В каждом Вашем стихе нахожу себя и своё родное, спасибо.

[NatalyII]

Спасибо, FREUDE!)