Стихи мои пафосные..., Предупредила уже: пафосные!!! Опции

[NatalyII]

Несколько лет только тем и занималась, что писала этот цикл, - он длился и не давал обрубить концы. Это было такой большой частью моей жизни, что самой странно. (Понятно, что здесь только несколько стихотворений.)

76
Ты для меня как пытка припасен
На пустырях, во вьюжных катакомбах.
Смеркается легко. Весь город в тромбах,
В истлевших комьях сорванных знамен.
Весь город плотной плотью заселен,
На атомных ее рисуют бомбах, –
Но продраны чулки, и зубы в пломбах.
А нас с тобой объединяет сон.
Вот там темно. Там теснота и пыль.
Там рдяный влажный лист созрел для муки,
Там шепотом зовут по именам.
Закатный блик вползает на бутыль.
И тишина нам развязала руки,
И вот – их вместе связывает нам.

77
Смотри – нас распинают на мостах,
Сквозь хаос снега мы глядим друг в друга,
И с наших тел снимает маску вьюга,
В котел реки роняя белый прах.
Так гвозди забивают впопыхах,
А плоть сопротивляется упруго.
Мне больно, – значит, я твоя подруга,
Твоя свеча в бескрайних сквозняках.
Нас и последний ангел не хранит.
Есть боль и смерть, и нет других пожиток
У нас, – но не должно быть ничего.
Железо к телу льнет, и жжет гранит,
И небо молча свертывает свиток,
Со всех сторон нас кутая в него.

85
Внутри сейчас такая пустота,
Что тишиной становится разлука.
Все чередом проходит, – даже мука
Концерт твоей судьбы читать с листа.
И все-таки – какая немота,
Какой обрыв, где нет уже ни звука.
Сюда Амур прицелился из лука,
Стрела летит, – ан комната пуста.
С усилием я вспоминаю снова,
Как, угасая, изменялось слово,
Как свет экрана лился из угла.
Ты защищен такими миражами,
Что рухнет птица в бездну между нами. –
Быть может, это молодость ушла.

94
Я постигаю суть твоих причуд,
И потому прощенья мне не надо.
Тем более – на что она, пощада,
Раз все равно потребуют на суд?
О, как я загляделась в твой сосуд, –
Густеет сок в цветных разводах яда.
Я окунусь в тебя, моя отрада,
И пусть меня казнят за этот блуд.
Яд входит в кровь, сквозь кожу просочась.
Какая чистота, какая грязь,
Какой огонь. И музыка без края
Перелилась внезапно за края,
И где теперь весь мир, и где там я,
Бредущая окраинами рая?

109
Сползаю к основанью февраля
И вновь о время обдираю руки.
Все летописи пишутся в разлуке,
Вот почему в крови у них поля.
Ты тоже начинаешься с нуля –
Не отрицай. И в мире нет науки,
Чтоб пополам разрезать эти муки,
Ни имени, ни крова не деля.
Бессмертна вечность, но она пройдет.
Прах наших тел удобрит огороды,
И мрамор городов уйдет на дно.
Сомкнулись стены за спиной. Вперед
Идем мы в опьяненье несвободы –
Нет яда крепче, чем ее вино.

127
Нет времени подумать о судьбе,
Нет времени подумать о расплате.
Истрачены грехи. И в результате
Остались только мысли о тебе.
И вот – как пьяный ангел – на трубе
Сижу и плачу. Все сейчас некстати.
Ведь у меня – заплата на заплате,
А у тебя, наверно, лев в гербе.
Все правильно. Но что поделать мне?
Мы божьи твари – так по чьей вине
Я недобра, охальна и упряма?
И пусть я низко голову несу, –
В тебе я заблудилась как в лесу,
Как в городе, как в колоннаде храма.

134
Я не настоль дерзка – тебя обнять
Здесь, на пустой арене, в круге света,
Когда не плоть – сама душа раздета,
А зрителей несчитанная рать.
Их взгляды входят в грудь по рукоять.
Так непосильно тягостно все это,
Что эшафотом кажется планета.
Но место встречи поздно изменять.
Я на колени падаю в песок.
Ты надо мной. Ты молод и высок.
Я безоружно руки опустила.
По телу словно воск течет жара –
Со всех сторон слепят прожектора.
Нас окружают тени и светила.

138
Не хочешь ждать. И я тебя не жду.
И вниз лицом лечу во мрак провала.
Разрушен мир, где я тебя узнала –
Мою благословенную беду.
Кто в нас с тобой испытывал нужду
И сделал нас чужими для начала?
Мы – две частицы общего обвала,
Две малых жертвы страшному суду.
А там – такие толпы между нас,
Такие расстояния и сроки,
Такие казни и такая ложь,
Что – пусть единый выпадет нам час,
Пусть наша кровь сольется в водостоке –
Ты все равно ко мне не подойдешь.

174
Вселенная мне выделила часть,
И я меж звезд как равная старею.
Вот бездна бездн, а что мне делать с нею?
Ведь больше чем поднимешь не украсть.
Осенние леса меняют масть,
Дождь, сзади налетев, целует в шею.
Вот так и я тобою овладею,
Когда пойму, как делается власть.
В пустые руки неба и воды
Мы брошены случайным подаяньем,
И время далеко нас занесло.
Где тот гранит, что сохранит следы,
Оставленные сталью и дыханьем,
Где тот янтарь, что сохранит тепло?

190
Из разоренных осенью лесов
Отравленная вылетает птица.
Смотри, мой друг, она тебя боится,
Она кричит, что голос твой суров.
И все равно – прими ее под кров.
Твой подоконник будет ей больница.
Ты дашь ей яду светлого напиться,
Чтоб ей упасть под бременем даров.
Она лежит, изгнанница лесная,
Где небеса кончаются, не зная.
Два яда в ней мешаются в одно
Тяжелое, смертельно-золотое,
Желанное, проклятое, земное
Любви необоримое вино.

314
Дай, за руку возьму тебя, мой враг.
Всему конец приходит слишком скоро.
Я тороплюсь, и в этом нет позора.
Ведь что любовь, когда и смерть – пустяк.
Но что же делать, если губы так
К губам прильнули, не окончив спора!
Я на суде не слышу приговора –
Ты повернул меня лицом во мрак.
Пусть нет у нас ни времени, ни сердца,
Мне от тебя никак не отвертеться.
Мои колени у твоих колен.
Ты отдал мне все пытки мирозданья,
Всю боль огня, весь свет его пыланья.
Я ничего не дам тебе взамен.

385
Ты вышел в битву воином ночным.
Вокруг цвели безбожные знамена,
И наземь звезды падали без стона,
И в трещинах небес клубился дым.
Повержен мир – но мы еще стоим.
Так меж руин еще стоит колонна.
Я знаю, твоя воля непреклонна –
Восторжествуй над жребием моим.
Среди бессчетных тел недавней сечи
Шагни ко мне, возьми меня за плечи,
Прости, убей, бессмертью научи.
Смешались с прахом боевые кличи,
И нету у тебя другой добычи
В последней, нескончаемой ночи.

389
Я на тебя смотрю который год –
На это, слава богу , нет запрета.
Пройдет вся жизнь, и снова будет лето,
И кто-нибудь взойдет на эшафот.
Река времен неистово течет –
Давай вдвоем пойдем вдоль парапета.
Ты говоришь: «Мне неугодно это,
Я на добычу падаю с высот».
Наверно, мы с тобою оба правы:
У нас такие разные забавы –
Ты любишь тайну – я люблю ответ.
И ничего не стоит это пламя,
Горящее во мраке между нами.
А больше ничего меж нами нет.

391
Тебя я поджидаю у окна –
Так медлит темный яд в резном флаконе.
Я им хочу смочить свои ладони,
Чтоб кожа напряглась, обожжена.
Приходишь ты. А в доме тишина.
А на обоях тень твоя в короне.
Я обернулась, я сижу на троне,
Я в твой жестокий жребий влюблена.
Побудь со мной. Уйми мою тревогу,
Что каждый вечер тьма идет к порогу
И в комнатах садится у стола.
Плотней прильни к губам, моя отрада.
Они горьки от медленного яда
Как море, как отчизна, как зола.

408
И мы с тобой останемся вдвоем.
Нас будет гибель искушать ночами.
Чудовища во тьме придут за нами
Сквозь твой имперский город напролом.
А мы стоим на пустыре глухом
Как ангелы с поникшими крылами.
Нас небо обступило облаками,
И льнет к рукам разгоряченный гром.
Не говори, не отвечай – доколе
Простерся океан моей неволи.
Я буду жить в неведенье судеб.
Довольно знать, что ты предвестник горя.
Я все равно приму его не споря
Обеими руками будто хлеб.

419
Я в лабиринте вероломных дней
Пути твои безбожные целую.
Я подняла приманку золотую,
Признав ее погибелью моей.
И грянуло! У ног клубится змей,
Обломки солнц летят сквозь тьму глухую.
Я тоже это царство завоюю –
Оно лежит меж нами как трофей.
Неистребимо жгуч, смертельно сладок
Вкус всех твоих загадок и отгадок.
Они твою предсказывают власть.
Скользя рукой по камню парапета,
Иду сквозь вихри холода и света.
Хочу звезду судьбы твоей украсть.

423
Однажды с неба пепел упадет,
Гася глаза, окутывая плечи.
И будут о тебе ночные речи,
Покуда прахом не забьется рот.
О гибельный! Иди на эшафот,
Встань в пламени, открой лицо картечи.
Все это меньше нашей первой встречи –
Она в последний суд произойдет.
Пронижут воздух трубные раскаты,
Сыны греха познают страх расплаты,
Разящий свет взойдет из книги книг.
Взрастут на поле тьмы орудья пыток,
И ангелы свернут небесный свиток,
И наши взгляды встретятся на миг.

436
Сегодня ночью плакали ветра
Про непосильность жребия земного,
И звезды между туч цвели сурово
Как искры погребального костра.
А может быть, нам встретиться пора?
Мне горек мед несказанного слова.
Иль стих не стоит лезвия стального
Тяжелого как битва топора?
А впрочем, кто измерит вес и цену,
Где кони в прах степей роняют пену,
Грохочут трубы, вороны летят,
Их перья темным пламенем объяты.
И кровь врага твои пятнает латы
Неистовыми знаками утрат.

[NatalyII]

FREUDE, WitchKa, спасибо большое!



29.07.2010

Бессонный город мечется в огне
Последнего палящего июля.
Должно быть, это ты идешь ко мне,
Сквозь толщу ночи движешься как пуля.

Я ничего не знаю о тебе.
Мне знать такое вовсе не пристало.
Мы даже не соперницы в борьбе
Средь этого кипящего металла.

Ты говоришь, что у тебя был род,
Что отпрыск ты особенного рода,
Ну что ж, вполне возможно, я урод,
А у тебя крылатая порода.

Но разве стоят эти миражи,
Что вьются вкруг тебя как покрывала,
Одной строки моей последней лжи,
Что мертвой птицей пред тобой упала.

Она мертва – но у нее есть боль,
Она в крылах изломанных застыла.
Тебя любили так, как любят соль.
Но знаешь, правда в том, что соль бескрыла.

29-30.07.2010

Я никому тебя не отдаю,
Затем, что никому тебя не надо.
Ты отовсюду в сторону мою
Идешь, как к солнцу тянется дриада,
Цветущая у смерти на краю.

Да, у таких дерев особый цвет,
Они всегда растут на перекрестках,
Где духи мертвых не дают ответ
Ни о духах, ни о твоих прическах,
Они твердят одно: в ней сердца нет.

Нет сердца? О, знакомая черта!
В ней нахожу единственное сходство
Со мной, чужой до каждого листа,
Повсюду непохожей до уродства,
Во всех судах твердящей: я не та!

Но ты, родная, верха не возьмешь.
Как низко я ни скашиваю травы,
Ты, муза, все равно меня зовешь,
И к небу рвутся острия отавы,
И пробивают плоть твою как нож.

03.08.2010

Прощай, прощай, о муза здешних мест,
У гиблых мест клюющая с ладони.
Твое лицо рябит, как палимпсест,
Разысканный в разбойничьем притоне.

Ты тяжело ложишься на крыло,
Ты туго поворачиваешь к югу.
Опять меня слезами обожгло,
Как будто я в упор гляжу на вьюгу.

Лети, моя несносная, я жду,
О, дочерна я изрисую стены.
Ты знала поклоненье и вражду,
Но не вступала во врата геенны.

Ты слишком мало видела во сне,
Ты слишком слабо косы заплетала,
Чтобы хоть в чем приблизиться ко мне,
Хоть раз отпить из моего бокала.

Я хуже всех. О, я слабее всех,
Я знаю, я пишу, я умираю,
Пока ты выпиваешь за успех
Всех тех рабынь, которых я не знаю.

Ах, почему так косы их жидки
И жесты суетливы и невнятны?
И почему глаза твои робки,
И ты не смеешь поглядеть обратно,
Как будто там и не мои зрачки?

05.08.2010

Здесь черный луч стиха уходит в свет.
И этот луч пронзает сердце музы.
Она смеется, ей и дела нет,
Что август жарит, что в крови арбузы,
Что падший ангел выхватит билет,

Который ты ему же и купила.
Ты, муза, ты! Какая там «она»,
Я за тебя, негодная, платила
И с плит души стирала имена.

И вот – немые тени обелисков,
И листья облетели с тополей,
Куплю тебя за тридцать медных дисков,
Но ты не обижайся, будь смелей,

Ведь я – ничто. Меня несут потоки
Твоих дремучих выжженных волос.
Я знаю, что твои глаза жестоки,
И знаю, что тебя мне черт принес.

Но что пути, завязанные в узел,
Что души, заключенные в сосуд,
Когда я здесь и говорю о музе,
Когда о музе говорю вот тут,

На этих догорающих ступенях,
Что рушатся под поступью твоей,
Но я переползаю на коленях
Через провалы всех своих смертей.

05.08.2010

О, я – ничто. Меня несут потоки
Твоих дремучих выжженных волос.
Там солнце раскололось на востоке,
Но кто сказал, что это стоит слез?

Ты так тверда, что камни истекают
Мерцающею черною водой.
Они тебя по имени не знают,
Но все равно стремятся за тобой.

Ты так пуста, что потухает пламя,
Себе привычной пищи не найдя,
Но ты же вечно вышиваешь знамя
Пылающими струями дождя.

Ты мечешься по темным переходам,
Простой кинжал зажат в твоей руке.
Неправда, будто ты отсюда родом.
Ты приплыла в корзине по реке.

Тебя качали черные олени,
Тебя медведь баюкал и лизал.
И ветер пред тобой склонял колени,
И пред тобою факел угасал.

И ты сама, не дрогнув, зажигала
Могильные костры своей рукой.
И та ладья, пылая, отплывала,
Которая плывет в ночной покой.

Мне дела нет, что и тебе нет дела,
Что там границы наших двух держав
Впиваются, как проволока в тело,
Последнее дыханье оборвав.

Подумаешь, что родники иссякли.
Мне все равно, что сухо в облаках.
Ведь ты еще не выпита до капли,
Последней алой капли на губах.

8.08.2010

Я тебя не встречала три тысячи лет,
До сих пор не иссякло мое ожиданье.
Что за демон с любовью писал твой портрет,
Перетягивал стан шитой золотом рванью?

Ты пред миром стоишь на таких каблуках,
Что носки твоих ног чуть касаются пола.
Неизбежную гибель ты скрыла в зрачках
И на шляпу густую вуаль приколола.

Ты похожа на куклу, которая ждет,
Чья душа загорится, кто руки протянет,
И его всенародно огонь разорвет,
Но толпа не прозреет, толпа не отпрянет.

Ах, кому прозревать и кого мне судить,
Я ведь тоже стою перед этой витриной,
Руки сами листают купюры – купить
Эту бледную куклу с улыбкой карминной.

Да, я знаю, что пламя меня не убьет,
И вуаль я смогу приподнять без урона.
Это все предначертано нам наперед,
Мы – друг другу добыча, Медуза Горгона.

А ведь правду сказать – я купила слова,
Чащи слов, – много больше, чем можешь представить.
Ну а то, что скатилась твоя голова,
Это миф. Но его нам с тобой не исправить.

9.08.2010

На побережьях волны шелестят,
Внахлест целуют каменные глыбы.
О, путница, скажи, где входят в ад?
Ведь мы с тобой туда сойти могли бы.

Кто знал восторги этого пути,
Того уже ничто не изувечит.
И ты, венки плетущая, сплети
И мой, и твой – навечно – чет и нечет.

О, кто б сказал, что это хорошо,
Плевать, что раньше не было так плохо,
Но до меня никто здесь не нашел
Созвездья твоего чертополоха.

Как их сорвать – и не изранить рук?
Но я в тебе искала только рану.
И пусть меня задушит сердца стук –
Я двери открывать тебе не стану,
Исток стиха, дарительница мук.

9.08.2010

Беспечная, ты попадешься мне
Листком травы на выгоревшем склоне.
Не буду спорить о твоей цене
С торговцами в разбойничьем притоне.

Тебя повсюду ощупью найду,
В пылу сраженья разыщу по слуху.
Я буду называть тебя в бреду,
Изгнанница, мне чуждая по духу.

Я вижу, от тебя идут лучи
Губительного радужного света.
Люблю тебя, но только ты молчи,
Не прерывай занятия поэта.

В тебе так много злого для покраж,
Чего вовек добром не называли,
Что никакой не скроет Эрмитаж
Ни аверса, ни реверса медали,
А впрочем, ты везде одна и та ж.